​КРЫЛАТЫЕ ФРАЗЫ ИЗ ФИЛЬМА «ТОТ САМЫЙ МЮНХГАУЗЕН»

— А где наша гвардия?

— Очевидно, обходит с флангов.
— Кого?
— Всех!

— А говорили — такой умный человек!
— Ну мало ли что люди говорят…

— А разве ночь?
— Ночь.
— И давно?
— С вечера.

Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту! Просил передать, чтоб не расходились.

Барон Мюнхаузен славен не тем что он летал на Луну. Он славен тем, что никогда не врет.

— Бегает?
— Зачем? Ходит.
— Болтает?
— Молчит.
— Умный мальчик, далеко пойдёт.

— Бросил жену с ребёнком!
— Я не ребёнок, я — офицер!
— Бросил жену с офицером!

Будучи в некотором нервном возбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе словами: «На волю, всех на волю!»

— В полночь у памятника.
— Кому?
— Мне.

В Германии иметь фамилию Мюллер — всё равно что не иметь никакой.

Война — это не покер! Её нельзя объявлять когда вздумается

В свое время Сократ мне сказал: «Женись. Попадется хорошая жена — станешь счастливым. Плохая — станешь философом». Ещё неизвестно, что лучше.

Вставать в такую рань для людей нашего круга противоестесственно — но… ненаказуемо...

В стороночку, пожалуйста. Вы вообще уйдите.

В такой день трудно жить, но легко умирать.

— Вы же разрешаете разводиться королям.
— Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.
— Для продолжения рода нужно совсем другое.

— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно! Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

— Где командующий?
— Командует!

— Говорят, юмор жизнь продлевает…
— Это тем, кто смеется, жизнь продлевает, а тем кто острит — укорачивает.

Господи, неужели вам нужно обязательно убить человека, чтобы понять что он живой?!

Господи, ну чем ему Англия-то не угодила?!

— Господин барон уже три раза про Вас спрашивал: «Не пришёл, говорит, господин пастор?» Нет, говорю, не пришел… «Ну и слава Богу, говорит». Очень Вас ждёт!

Делайте что хотите, но чтобы через полчаса в лесу было светло, сухо и медведь!

— Как все? Не летать на ядрах? Не охотиться на мамонтов? Не переписываться с Шекспиром?

— Мне? Однобортный мундир? Вы знаете, что в однобортном уже никто не воюет? Мы не готовы к войне!

Мне уже 19 лет, а я всего лишь корнет. И никаких перспектив!

Мы разучились делать маленькие глупости. Мы перестали лазать в окно к любимым женщинам…

Некоторые пары созданы для любви, мы же были созданы для развода.

— Но это факт!
— Нет, это не факт.
— Это не факт?
— Нет, это не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.

— Не усложняй, барон… Втайне ты можешь верить.
— Я не могу втайне. Я могу только открыто.

— Ну вот и славно… И не надо так трагично, дорогой мой… В конце концов, и Галилей отрекался!
— Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно.

— Ну-с… будем исповедываться
— Я делал это всю жизнь.

Ну что же вы хотите — Англия сдалась...

— Объясните суду, почему 20 лет все было хорошо, и, вдруг такая трагедия?
— Извините, господин судья, двадцать лет длилась трагедия и только теперь всё должно быть хорошо!

— Разве Вы не умерли?
— Умер.

— О чём это она?
— Барона кроет.
— И что говорит?
— Ясно что: подлец говорит, псих ненормальный, врун несчастный…
— И чего хочет?
— Ясно чего: чтоб не бросал.
— Логично.

Сначала намечались торжества, потом аресты. Потом решили совместить.

— Стрелял он не черешней, а смородиной, когда они пролетали над его домом.

— Тебя ждет тюрьма.
— Чудесное место… Здесь рядом со мной Овидий, Сервантес — мы будем перестукиваться.

— Утка готова.
— Отпусти её, пусть летает.

Фрау Марта, у нас беда: барон воскрес! Будут неприятности!

Часы пробили 2, барон стрелял 3 раза, стало быть 5 часов!

— Через полчаса начнётся бракоразводный процесс.
— Он начался давно. В тот день, когда я тебя увидел.

Якобина с детства не любила меня и, надо отдать ей должное, сумела вызвать во мне ответные чувства.

Я на службе… Если суд решит, что вы — барон, я упаду вам на грудь. Если суд решит, что вы — Мюллер, посажу в тюрьму.

Я не боялся казаться смешным.Это не каждый может себе позволить.

Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле совершались именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа… Улыбайтесь...

Я решил воскреснуть.

Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть!

После свадьбы мы сразу уехали в свадебное путешествие. Я в Турцию, жена в Швейцарию, и прожили там три года в любви и согласии.

Развод отвратителен не только потому, что разлучает супругов, но и потому, что мужчину при этом называют свободным, а женщину — брошенной.

— И когда медведь бросился на него, господин барон схватил его за передние лапы и держал до тех пор, пока тот не умер.
— А от чего же он умер-то?
— От голода. Медведь, как известно, питается тем, что сосёт свою лапу, а поскольку господин барон лишил его этой возможности…

— Год назад в этих самых краях, представляете, встречаюсь с оленем. Скидываю ружье — оказывается, патронов нет. Ничего нет, кроме вишни. Заряжаю ружью вишневой косточкой, тьфу! — стреляю и попадаю оленю в лоб. Он убегает. А этой весной в этих самых краях, представьте себе, встречаюсь с моим красавцем-оленем, на голове которого растет роскошное вишневое дерево.
— Дерево? На голове оленя? Скажите лучше: вишневый сад!
— Если бы вырос сад, я б сказал сад. А поскольку выросло дерево, зачем же мне врать?

Мы были искренни в своих заблуждениях!

Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?

— Талия — на десять сантиметров ниже, чем в мирное время.
— Ниже?
— То есть выше.
— А грудь?
— Что грудь?
— Оставляем на месте?
— Нет, берем с собой.

— Господа офицеры — сверим часы. Сколько Сейчас?
— Пятнадцать ноль-ноль!
— Пятнадцать с четвертью!
— А точнее?
— Плюс двадцать два!

Рамкопф: «Интересно, что будут говорить обо мне после моей смерти?»
Якобина: «Поживем — увидим.»

Господи, как умирать надоело…

— Попал. Утка. С яблоками. Она кажется хорошо прожарилась.
— Она кажется еще и соусом по дороге облилась.
— Да? Как это мило с её стороны. Итак, прошу за стол!

— Она сбежала от меня два года назад.
— По правде говоря, барон, на её месте я бы сделал то же самое.
— Поэтому я и женюсь не на вас, а на Марте…

—Нужно было выбирать одно из двух: погибнуть или как-то спастись.
—Ну, что же Вы выбрали?
—Угадай

—Томас, посмотри, они летят? А?
—Летят, господин барон! Сейчас пролетят над нашим домом.
— Будем бить через дымоход.

— Так. К сожалению, барон, я ничем не смогу Вам помочь.
— Почему?
— Потому, что при живой жене Вы не можете жениться вторично.
— Вы говорите, при живой?
— При живой.
— Вы предлагаете ее убить?

—Господин Рамкопф, Вы друг нашей семьи, Вы очень много делаете для нас. Сделайте еще один шаг!
— Все, что в моих силах.
—Вызовите отца на дуэль.
—Никогда.
—Но почему?
— Ну, во-первых, он меня убьет. А во-вторых...
—Первого достаточно. Успокойся, Фео.

Судя по обилию комплиментов, вы вернулись с плохой новостью?

—Все решение в талии. Как вы думаете, где мы будем делать талию?
—На уровне груди.
—Гениально!
—Гениально, как все истинное.

—Это еще что такое?
—Арестованный.
—Почему под оркестр?
—Ваше высочество, сначала намечались торжества потом аресты. Потом решили совместить.

—Давай поговорим в другой раз.
— Хорошо. Сегодня в полночь у памятника.
—У памятника. Кому?
—Мне.

—Если человек хочет сказать правду, он имеет на это право.
—Мне бы только хотелось знать, какую правду вы имеете ввиду?
—Правда одна!
—Правды вообще не бывает.
—Да. Правда — это то, что в данный момент считается правдой.